Решили на минуту остановиться и провести небольшую разведку
Вдруг Шуберт так резко затормозил машину, что История философии скатилась с тюков, а парни попадали на пол кузова. Соль-ыоки тоже не удержался и упал. — Ты что там, совсем спятил? — успел только выкрикнуть Сольноки, но его окрик ничем не помог. В тот же миг Шуберт резко дал задний ход и круто свернул на соседнюю улочку. Ветки развесистой акации так полоснули по кузову, что с головы Эрвина упала фуражка. — Там советский танк! — пояснил Шуберт, показывая рукой в сторону шоссе Хатар. — Хорошо еще, что я вовремя заметил его! . Один из парней вместе с Сольноки спрыгнул на землю и выглянул из-за угла. Советский танк двигался в направлении Нового посел-ла, откуда по нему вели огонь. — Поехали, поехали быстрее! — торопил Шуберта Сольноки, садясь в кабину. «Раба» на большой скорости помчалась по рытвинам улицы Губачи к военным складам, где их давно ждали. 5 Дым от горящего дома поднимался высоко к небу, но на это обращали внимание только жители соседних домов, опасавшиеся, как бы огонь не перебрался на их жилища. Тех же, что жили подальше, это мало беспокоило: до них огонь не доберется, и, следовательно, опасаться нечего, а тут, если решишь высунуть нос на улицу, еще и шальную пулю можешь схлопотать. Многие из жителей слышали гул стрельбы, а некоторые не только слышали, но и видели, как стреляли: подойдут к заборам и, спрятавшись в кустах, наблюдают. О том, что сгорел продовольственный магазин, знали все в округе. Об этом только и говорили. А парни из группы Пали Рожи сами видели все это. Стояли и смотрели, как горело здание магазина. О том, чтобы потушить огонь, не было и речи, да и чем можно было тушить его? Правда, один из ближайших соседей все-таки притащил два ведра воды и выплеснул их на полуобгоревшую стену, но это мало что дало: огонь на миг исчез, а дым сделался как бы гуще и серее, но затем опять потемнел, пока новые яркие языки пламени вновь не разорвали его. То тут, то там слышались сильный треск и негромкие взрывы-хлопки — неизменные спутники любого пожара. Затем дым стал еще гуще. Сквозь него мелькали мечущиеся фигуры людей. — Вот и еще добра сгорело на несколько сотен тысяч форинтов, — с сожалением произнес кто-то. — И мы еще больше обеднели. Оказалось, это проговорил пожилой мужчина, который, судя по его виду, на самом деле от души переживал. — А тебе-то что сокрушаться? Не твое ведь, кажется? А рае коммунисты все это нахапали, так пусть и горит ко всем чертям!.. — визгливо выкрикнул какой-то мужчина в спортивном костюме, возбужденный, а может, и обрадованный этим пожаром. — Но платить-то за все это придется не дяде, а нам самим! — Немало добра они наворовали у вас: так уж пусть лучше оно все сгорит!..
следовательно, опасаться нечего, а тут, если решишь высунуть нос на улицу, еще и шальную пулю можешь схлопотать. Многие из жителей слышали гул стрельбы, а некоторые не только слышали, но и видели, как стреляли: подойдут к заборам и, спрятавшись в кустах, наблюдают. О том, что сгорел продовольственный магазин, знали все в округе. Об этом только и говорили. А парни из группы Пали Рожи сами видели все это. Стояли и смотрели, как горело здание магазина. О том, чтобы потушить огонь, не было и речи, да и чем можно было тушить его? Правда, один из ближайших соседей все-таки притащил два ведра воды и выплеснул их на полуобгоревшую стену, но это мало что дало: огонь на миг исчез, а дым сделался как бы гуще и серее, но затем опять потемнел, пока новые яркие языки пламени вновь не разорвали его. То тут, то там слышались сильный треск и негромкие взрывы-хлопки — неизменные спутники любого пожара. Затем дым стал еще гуще. Сквозь него мелькали мечущиеся фигуры людей. — Вот и еще добра сгорело на несколько сотен тысяч форинтов, — с сожалением произнес кто-то. — И мы еще больше обеднели. Оказалось, это проговорил пожилой мужчина, который, судя по его виду, на самом деле от души переживал. — А тебе-то что сокрушаться? Не твое ведь, кажется? А рае коммунисты все это нахапали, так пусть и горит ко всем чертям!.. — визгливо выкрикнул какой-то мужчина в спортивном костюме, возбужденный, а может, и обрадованный этим пожаром. — Но платить-то за все это придется не дяде, а нам самим! — Немало добра они наворовали у вас: так уж пусть лучше оно все сгорит!..
